НОВАЯ БУКВА

Буква «Ё» История Проект Книги и статьи ё‑Клавиатура Что делать? АРТ

Здесь представлен текст статьи
"ПЕРЕДАЧА ФОНЕМЫ <о> ПОСЛЕ ПАРНО-МЯГКИХ СОГЛАСНЫХ И В СОЧЕТАНИИ С ПРЕДШЕСТВУЮЩИМ <j> (буква ё и ее графические эквиваленты)" из сборника: Обзор предложений по усовершенствованию русской орфографии: XVIII-XX вв. /В.З.Букчина, Н.А.Еськова, Л.Г.Калакуцкая и др. - М.: Наука, 1965. - 500с.
 
Текст дополнительно отформатирован для удобства чтения. В остальном статья оставлена без изменений.
Ознакомиться с исходным вариантом статьи можно по ссылке выше.

ПЕРЕДАЧА ФОНЕМЫ <о> ПОСЛЕ ПАРНО-МЯГКИХ СОГЛАСНЫХ И В СОЧЕТАНИИ С ПРЕДШЕСТВУЮЩИМ <j>
(буква ё и ее графические эквиваленты)

Историческая справка

Как известно, в русском алфавите имеется двойной набор букв для обозначения гласных фонем. Среди них особую судьбу имеет буквенная пара для фонемы <о>.

Парные буквы для гласных фонем восходят к кирилловскому алфавиту. Но в русском языке древнейшей письменной эпохи фонема <о> не выступала после мягких согласных; поэтому в то время не нужна была буква, которая относилась бы к о так же, как относится я (а в кириллице - i¯a) к а, ю к у и т. д. Потребность в такой букве возникла после того, как в русском языке произошел так называемый переход [э] в [о]: звук [э] изменялся в [о] после мягких согласных (ими были в то время все шипящие - в том числе ж, ш - и ц) на конце слова и перед твердыми согласными, но оставался без изменения перед мягкими согласными (этим объясняются такие современные соотношения, как <с'ол>а - <с'эл'>ский, п<чол>ы - п<чэл'>ник, <жон>ы - <жэн'>ится и т. п.). В литературном языке результаты перехода [э] в [о] сохраняются только в ударном положении.

Орфография несколько столетий не имела средств для передачи появившихся в результате этого изменения сочетания <jо> и <о> после мягких согласных, имеющих твердые пары. После букв, обозначающих шипящие и <ц>, т.е. согласные фонемы, не имеющие пар по твердости-мягкости, можно было употреблять букву о, прибегая, например, к написаниям пчолы, плечо вместо этимологически правильных, но не отражающих нового звукового состава этих слов пчелы, плече¹. После букв, передающих парно-мягкие согласные, а также для передачи фонемного сочетания <jо> буква о не могла использоваться, и поэтому такие слова, как лед, мед, все, елка и т. п., долгое время могли быть написаны только с е, хотя произносили их уже с [о]: [л'о]д, [м'о]д, в[с'о], [jо]лка.

¹  О том, как эта возможность реализовалась, см. в исторической справке к разделу о передаче фонемы <о> после шипящих.

Только в середине XVIII в. в практику вошло буквенное сочетание i¯о: лi¯од, всi¯о, i¯ож. Оно просуществовало недолго: в 1797 г. Н.М.Карамзин ввел в употребление букву ё. Она использована им впервые в сборнике стихов «Аониды», где на стр. 176 при написании слёзы имеется примечание: «Буква е с двумя точками заменяет io». Судьба изобретенной Карамзиным буквы своеобразна: она легко привилась и в течение более чем полутора столетий не выходит из употребления, но не стала настоящей буквенной парой для о, такой, как я для а, ю для у. Это значит, что она почти никогда не употреблялась последовательно, т.е. во всех словах, где имеется сочетание <jо> или <о> после мягких согласных под ударением.
Я.К.Грот так формулировал правила употребления буквы ё:
«Двоеточие над е ставится только в редких случаях, именно:
а)  для яснейшего обозначения выговора, особенно для различения слов, одинаково пишущихся, например ведро и вёдро, признает и признаёт;
б)  в стихах, для более наглядного изображения рифмы, например забот и гнёт;
в)  в именах и вообще в словах иноязычных: Лёве, манёвры, серьёзный» (1876).

Если не считать индивидуальных попыток последовательно использовать букву ё (к числу первых относится опыт И.И.Лажечникова в издании 1838 г. романа «Басурман» - этом своеобразном «своде» орфографических новшеств), можно назвать лишь короткий период - с 1943 по 1947 г., когда эта буква считалась обязательной в школьной практике и в практике некоторых издательств (она была введена приказом Народного комиссара просвещения РСФСР от 24 декабря 1942 г.); в это время был выпущен справочник: «Употребление буквы ё» (1945 г.; сост. К.И.Былинский, С.Е.Крючков, М.В.Светлаев под ред. II.Н.Никольского).

Между тем на протяжении последнего столетия при обсуждении орфографических проблем вопрос о букве ё или шире - о буквенной паре для о - занимал довольно большое место. Было (и есть до сих пор) немало защитников у буквы ё (к числу самых горячих относился Р. Ф. Брандт), не прекращаются и предложения о замене ё другими знаками.

До декрета о введении нового правописания справедливо связывались два вопроса: об отмене ѣ и о введении ё. Впервые об этом говорилось на орфографических совещаниях 1862 г., позднее это особенно подчеркивал Р.Ф.Брандт (1901). В «Постановлениях Орфографической подкомиссии» (1912) и в первой публикации декрета о введении нового правописания (1917) есть пункты о букве ё, употребление которой признается «желательным, но не обязательным»; при публикации декрета 1918 г. пункт о ё был снят.

Неоднократно говорилось о букве ё (или о другой букве в той же функции) как о необходимом члене русской графической системы. В 1862 г. В.Я.Стоюнин отмечал, что ё нужна «для представления полной системы русских гласных звуков». В 1874г. М.А.Тулов писал: «Смотря на я, ѣ, ю как на слоги йа, йэ, йу и как на ъа, ъэ, ъу, где ъ относится к смягчению предыдущей согласной, нельзя не заметить, что ряд этих начертаний не полон: в нем нет аналогичного знака для йо... Соединение о с предыдущею мягкою согласною мы выражаем через ё (лёд, мёд, нёс). Это ё, непричисленное, однако, нашею грамматикою к мягким гласным, хотя имеет на то такие же права, как и я, ѣ, ю, пополняет ряд сих последних и удовлетворяет требованиям принятого у нас правописания». Можно упомянуть также дискуссию о ё при обсуждении «Проекта реформ орфографии по работам Ленинградского лингвистического общества» на основании доклада Л.В.Щербы, когда пришли к заключению, что «какая-то буква для ё требуется сутью нашего алфавита» (1931).

Но все это не имело успеха. При работе над единым орфографическим сводом о ё сначала совсем забыли (в первом проекте свода 1936 г. о ё ничего не говорится), потом отвели этой букве такое же место, какое ей отводил Я.К.Грот. В статье 1937 г. А.А.Реформатский разъяснял, какое место занимает ё в современном письме:
«Есть ли в русском алфавите буква ё?
Нет. Существует лишь диакритический значок «умлаут» или «трема» (две точки над буквой), который употребляется для избежания возможных недоразумений, например для различения все и всё, узнаем и узнаём, ведро и вёдро...; для указания точного произношения малоизвестных слов (преимущественно имен собственных, например в названиях рек Олёкма, Оленек; в транскрипции иноязычных названий Кёльн (Ко'ln), Бёрд (Bird), Исык-Кёль (Ьsьq-Kol) и т. п.»
Такое положение существует и в настоящее время.

Далее рассматриваются предложения, относящиеся к проблеме буквенной пары к о.
При этом выделены:

А.  Предложения о введении графических знаков для употребления в функции буквенной пары к о.

Б.  Предложения об употреблении буквы ё.

В данном разделе не рассматриваются предложения о замене буквой ё орфограммы йо и буквы о в сочетании ьо, служащих для передачи <jо> в заимствованных словах (майор, бульон); см. об этом в разделе «Написание заимствованных слов».

Предложения

А.  Графические знаки, предлагавшиеся для употребления в функции буквенной пары к «о»

а.  Знаки, известные в реальном употреблении

I.  В функции буквенной пары к о ввести букву ё (е с двумя точками): слёзы, ёлка (Н.М.Карамзин 1797).

■ 1.  По начертанию это не самостоятельная буква, а разновидность буквы:
буква е с дополнительным значком. Она легко превращается в факультативный буквенный вариант: употребляют, собственно, во всех случаях букву е, над которой ставят или не ставят две точки.

■ 2а.  Недостатком этой буквы является ее графическая связь с е.
«... Во всем начертании нет ни малейшего сходства с буквою о, которую знак этот замещает» (И.И.Паульсон 1892).

■ 2б.  Однако в этом есть и преимущество, определяемое фактами истории языка.
Я.К.Грот, критикуя предложение М.А.Тулова заменить ё через о, писал, что «переход е в ё чрезвычайно много говорит в пользу начертания ё: ибо в русском языке звук, соответствующий этому начертанию, иначе и не является, как вследствие обращения, по известным законам, е в ё. Пока в русской азбуке будет оставаться в силе система, по которой мы пишем в двояком значении я, е, ѣ, ю (вместо йа, йэ, йу и вместо ьа, ьэ, ьу), до тех пор и для изображения звука йо, ьо трудно придумать начертание лучше ё» (1876).
Р.Ф.Брандт писал, что М.А.Тулов «напрасно не ценит этимологический смысл начертания ё, т.е. заключающееся в нем указание на происхождение соответственного звука из е...» (1881).

И без ссылки на этимологию, а исходя лишь из живых соотношений литературного языка, можно заключить, что в графическом облике ё есть преимущества: фонемы <э> и <о> после мягких согласных в современной системе обнаруживают явные морфонологические связи, выступают в определенных соотношениях (Р.И.Аванесов 1963). Употребление е - ё в формах одного слова (село - сёла) позволяет, сохраняя частичное тождество графического облика морфемы, точно обозначать фонемный состав слов с <о> после мягких согласных (хотя только под ударением).

■ 3а.  Буква ё неудобна для письма и печати.
«... Частая постановка двух точек над е слишком задерживает письмо» (И.И.Паульсон 1892).
«... Самая форма буквы ё (буква и две точки над ней) представляет собой несомненную сложность с точки зрения моторной деятельности пишущего: ведь написание этой часто употребляемой буквы требует трех раздельных приемов (буква, точка, точка), причем нужно каждый раз следить за тем, чтобы точки оказались симметрично поставленными над знаком буквы. Для прописной буквы постановка сверху двух точек связана с еще большим неудобством (Ёж, Ёлка), особенно в печатном тексте, где довольно часто приходится набирать слова сплошь прописным шрифтом. В общей системе русского письма, почти не знающего надстрочных знаков (у буквы и надстрочный знак проще, чем у ё), буква ё составляет весьма обременительное и, видимо, поэтому не вызывающее к себе симпатий исключение» (А.Б.Шапиро 1951).

■ 3б.  Однако, как отмечал Л.А.Булаховский, необходимость отрывать руку при письме не мешает употреблять украинское i, которое встречается чаще, чем русское ё.
«Дело идет о просто странном виде «экономности», к слову сказать, опровергаемой в ее значении культурной практикой большинства отнюдь не плохих систем графики, в частности такой богатой надстрочными знаками, как чешская» (1954).

II.  В функции буквенной пары к о употреблять лигатуру i¯о: всю, Семюн, Алюна, юж (В.Е.Адодуров 1737).

■ 1.  Это, собственно, не буква, а сочетание букв:
употребление же буквенных сочетаний, функционально эквивалентных буквам, мало свойственно русскому письму.

■ 2а.  Графически i¯о ассоциируется с о, что находится в соответствии со звуковым значением этого знака.

■ 2б.  См. предложение I, п. 2б.

■ 3.  Это очень неудобный при употреблении знак.
«Форма i¯о, хотя, в сущности, совершенно правильная, была тем неудобна, что восстановляла ту самую систему означения двугласных, от которой отступлено было для передачи двух остальных звуков этого рода (я, е); кроме того, i¯о слишком было похоже на ю» (Я.К.Грот 1876).
Возможно, именно поэтому начертание i¯о «не принялось» (И.И.Паульсон 1892).

б.  Знаки, предлагавшиеся вместо ё

I.  В функции буквенной пары к о ввести букву ę: ещę, всę, перевęл (Н.М.Тимаев 1856).

II.  В функции буквенной пары к о ввести букву ö: далöк, убеждöн (М.А.Тулов 1874, 1881; Дискуссия 1962; Дискуссия 1964).

III.  В функции буквенной пары к о ввести букву ė: тėлка, идėшь, несėм, ėлка, вьėт (И.И.Паулъсон 1892).

IV.  В функции буквенной пары к о ввести букву ø или 0 («перечеркнутое о»): сøла, поøт (В.Кв. 1900; Дискуссия 1962; Дискуссия 1964¹).

V.  В функции буквенной пары к о ввести букву ε(греческий эпсилон): лεд, всε, εлка, полεт (А.Г.Герасимов 1901, 1903).

VI.  В функции буквенной пары к о ввести букву ĕ: лĕн, приĕмыш, звĕзды, щĕтка, надĕван (Дискуссия 1962; Дискуссия 1964).

VII.  В функции буквенной пары к о ввести букву ē: ēлка, сēла, мēд (Дискуссия 1962; Дискуссия 1964).

■ 1.  Предлагавшиеся буквы созданы на основе либо о, либо е - прибавлением к ним дополнительного элемента (кроме ε, которая лишь ассоциируется графически с е); по начертанию почти все они удобнее ё.

■ 2.  Но не настолько, чтобы заменять ими уже вошедшую в употребление букву.
Р.Ф.Брандт писал по поводу предложения М.А.Тулова:
«... К чему было общеизвестное е с двумя точками заменять таким же о(ö)? Я понял бы желание ввести для jo новое простое начертание, подобное уже существующим я, е, ю при а, э, у, но замена одного сложного знака другим не имеет никакой цели...» (1881).

Б.  Употребление буквы ё

I. Употреблять букву ё последовательно при передаче всех слов, в которых представлена под ударением фонема <о> после мягких согласных или сочетание <jо>²: овёс, осёл, лёд, мёд, ёлка, поёт и т.п.

(Я.Деминский 1816; И.И.Лажечников 1838; П.М.Перевлесский 1842; В.А.Васильев 1843; Ф.Наливкин 1849; А.В.Семенов 1862; В.Я.Стоюнин 1862; Комиссия 1862; В.И.Новаковский 1872; Р.Ф.Брандт 1881, 1901, 1905, 1908; Л.Ф.Воеводский 1898; К.А.Сорокин 1903, 1907; Предварительное сообщение Орфографической подкомиссии 1904; Г.С.Михайлов-Мучкин 1905; Постановления Орфографической подкомиссии 1912; Декрет 1917; С.О.Карцевский 1937; Приказ Народного комиссара просвещения 1942; Л.А.Булаховский 1954; Дискуссия 1954; В.А.Трофимов 1957; Дискуссия 1962, 1962, 1962; А.А.Реформатский 1963, 1964; А.А.Сиренко 1963; Дискуссия 1964).

¹  Некоторые из предлагавших этот знак ориентировались на реально существующие буквы (скандинавских алфавитов, карачаевского алфавита и др.), а также на начертание упраздненной фиты.
 
²  Исключая заимствованные слова, в которых <jо> передается с помощью орфограмм йо, ъо. Это примечание относится и к следующим предложениям

■ 1a.  Предлагаемое употребление ё способствует проведению фонематического принципа правописания, так как обеспечивает последовательное различение на письме фонем <о> и <э> после мягких согласных и <j> под ударением. При написании же е вместо ё этот принцип нарушается: см., например, сел, которое может соответствовать <с'эл> и <с'ол>.

Данное предложение одновременно обеспечивает и соблюдение фонетического принципа (здесь, как и во всех случаях, когда фонемы выступают в сильной позиции, фонематические и фонетические орфограммы совпадают). В ряде высказываний, которые отстаивают употребление буквы ё (или другой буквы в функции пары к о), либо подчеркивается антифонетический характер написаний с е, либо выражается в той или иной форме мысль о необходимости различать на письме <о> и <э> после мягких согласных под ударением.

Р.Ф.Брандт обрушивался на неразличение на письме <э> и <о> после мягких согласных с позиций фонетического принципа правописания: «Однако писать е, где слышится о, есть столь грубое нарушение выговора, что против этого вопиют, заодно с моей фонетикой, также и обычаи современного, все-таки полузвукового письма...» (1905).
Позже, формулируя требования «принципа удобочитаемости», Р.Ф.Брандт говорит о недопустимости неразличения е и ё:
«Допуская некоторые звуковые неточности, наш принцип требует, однако, чтобы не писать одинаково, когда при тех же условиях возможен двоякий выговор, и верное чтение сразу представляется лишь тому, кто вышколен посредством долгих и постоянных упражнений. Так, непозволительно писать то же е в словах сѣтка и тётка, осѣл и осёл, предмет и помёт, атлет и отлёт, вселенная и населённая, камергер и маркёр, колечки и королёчки, Сеня и Лёня и т. п., т.е. вообще обязательно всегда различать е и ё» (1908).

И.А.Бодуэн де Куртенэ писал: «С точки зрения современного русского языкового мышления гораздо более смысла, чем различение е и ѣ, имело бы различение на письме фонемы [е] с предшествующим ей среднеязычным сближением от фонемы [о] с таким же предшествующим ей среднеязычным сближением, т.е. постоянное различение графем е и ё (или какой-либо другой графемы с таковою же ассоциацией с произносительно-слуховыми представлениями)» (1912).

А.М.Пешковский оценивал орфографическое неразличение <э> и <о> после мягких согласных с точки зрения проанализированных им особенностей соотношения между устной и письменной речью.
Из этих особенностей для правописания «вытекает возможность и легкость таких различений, которых в устном языке не существует...»
Далее он пишет: «... В отношении отсутствия способа обозначения звука о после мягкости наше письмо представляет по сравнению с устным языком сдвиг, противоположный тому, который мы признали выше полезным. Мы видели, что письменный язык, располагая гораздо меньшими средствами выражения, чем устный язык (необозначение жестов, интонации, мимики), и в то же время нуждаясь в ускоренной воспринимаемости, принужден компенсировать свои дефекты целым рядом добавочных различений. Здесь же, наоборот, резкое различение устного языка не находит себе выражения в письменном» (1930).

■ 1б.  Однако «употребление под ударением ё и без ударения е в той же морфеме (нёс - несла, озёра - озеро, зелёный - зелена, зелено) противоречит фонематическому требованию о единстве написания в сильной и слабой позиции» (А.Н.Гвоздев 1960). Если проводить фонематический принцип до конца, требуется обозначать буквой, отличной от е, и <о> после мягких согласных в неударном положении. По отношению к ё это означало бы написания не только сёла, но и сёло, не только ружьё, но и платьё, морё.

Эта мысль - что до конца последовательное употребление буквы ё требовало бы ее введения и для передачи <о> в безударном положении - высказывалось несколько раз в конце XIX-начале XX в.
«Едва ли есть надежда, что начертание ё (resp. о) когда-либо введется в употребление (особенно в неударных слогах), но... мы полагаем..., что, например, море (по строго выдержанному этимологическо-морфологическому принципу письма) морё или морiо» (Н.Н.Бахтин 1892).
«Смягченное а есть я; потому род. поля. Смягченное о есть ё; следовательно, им. пад. того же слова должен писаться поле. Скажут, что так, т.е. с ё, никто не говорит, а кто же говорит мыло с о? Если уже на то пошло, на Севере слышно и то и другое; но для нас важно следующее соображение: если мы, образованные люди, пишем мыло с о, как стекло, и вводим последовательно в употребление ё в таких формах, как копьё, очевидно, что мы должны писать полё» (Ф.Е.Корш 1902).
Р.Ф. Брандт писал о том, что желательно было бы допустить «истинно русское окончание -ё: в морё, в полё, в горё, на что намекал уже Н.Бахтин и что прямо предлагал, в несколько ином виде, академик Корш» (1905).
Еще раз возвращаясь к этому, он писал, что «следовало бы ввести также безударное ё, фонетически равное я: синёё морё, морём» (1908).

■ 1в.  Но введение «безударного ё» было бы связано с очень большими затруднениями. Потребовались бы новые навыки чтения: написание ё не было бы уже одновременным указанием места ударения. Нужно было бы привыкнуть читать «безударное ё» так же, как мы сейчас читаем безударное е: сёло как [с'иэло], морё как [мор'ъ] и т. п.

В силу тех сложных соотношений, которые существуют в системе литературного языка между <о> и <э> после мягких согласных, во многих случаях было бы нелегко решить, с каким случаем употребления той же корневой морфемы под ударением следует соотносить данную безударную гласную; например: селение - при <с'о>ла и <с'э>льский; веселиться - при ве<с'о>лый и ве<с'э>лье и т. п. (ср. аналогичные затруднения при попытке писать всегда о после шипящих: не только пчолы, но и пчола). Легче было бы ввести употребление ё в безударных флексиях: камнём - как конём, платьём - как тряпьём, знаёт, рисуёт - как даёт, куёт. (Не случайно сторонники «безударного ё» оперируют только примерами с <о> после мягких согласных в неударных флексиях).

Можно заключить, что орфографическое неразличение <о> и <э> после мягких согласных в неударных слогах, сложившееся в силу вполне понятных исторических причин и регулярно проводимое в русском письме, является неизбежным и практически непреодолимым отступлением от фонематического принципа. Поэтому употребление ё для обозначения ударного <о> после мягких согласных, практически осуществимое, не следует ставить в связь с возможным лишь теоретически «безударным ё».

■ 1г.  Возможно иное понимание требований фонематического принципа, из которого следует, что написание е вместо ё в безударном положении не должно квалифицироваться как отступление от этого принципа.
«Предположим, две гласные фонемы нейтрализуются в безударных слогах, т.е. теряют свои различительные черты, совпадают в одном звуке. Предположим, далее, что в языке нет слов, разных по фонемному составу, которые из-за указанной нейтрализации совпадали бы в своем звучании. Нужно ли было бы в орфографической практике различать эти две фонемы в безударном положении? Никакой надобности в этом бы не было. И если обе фонемы изображались бы похоже, например одна фонема - буквой без диакритического значка, а другая - той же буквой с диакритическим значком, то практика письма непременно ввела бы упрощение: обе фонемы стали бы писаться одинаково, т.е. без диакритики. Не было бы стимула, чтобы усердствовать в их различении. Но именно так обстоит дело с фонемами <э> - <о> в безударных слогах после мягких согласных. Они в этой позиции нейтрализуются; и нет случаев, когда надо было бы различать омонимы с <э> - <о>. Поэтому наше письмо прекрасно обходится без ё в безударном положении.

Говорит ли это о том, что здесь безнадежно нарушается фонематический принцип?
Говорит, если неверно формулировать этот принцип. Фонематическое письмо состоит не в том, чтобы передавать все различительные, непозиционные характеристики речи, а в том, чтобы передавать только их. Фонематическое письмо устанавливает «высший предел», сверх которого не нужно стремиться к точности в письменном изображении речи; но оно непосредственно не устанавливает нижнего предела. Поэтому можно не передавать словесное ударение (фонематическую единицу!), не разграничивать в некоторых случаях е и ё и т. д. При таком понимании фонематического принципа письма наличие написаний вынес, несу вовсе не нарушает фонемности нашей орфографии». (Дискуссия 1962)

■ 2а.  Последовательное написание ё обеспечивало бы указание на правильное произношение слов с <о> после мягких согласных в ударном положении. Оно должно было бы способствовать сокращению числа таких отступлений от литературной нормы, как афера, атлет, гренадёр, шлём, хребет, опека и, с другой стороны, белёсый, издёвка (вместо правильных афера, атлет, гренадёр, шлём, хребет, опека и белёсый, издёвка). Обеспечивалось бы указание на правильное произношение собственных имен (иноязычных и русских), например: Кёльн, Гёте, Конёнков, Олёкма, Вёшенская, Алехин (не Алёхин) и т. п., а также малоизвестных слов (фён, гёз).

■ 2б.  Для случаев, перечисленных в предыдущем пункте, указание на правильное произношение обеспечивается и предложением II (см. ниже). Основную же массу слов с <о> после мягких согласных большинство читающих правильно произносит и при написаниях с е (а не с ё). Последовательное употребление ё как способ указания правильного произношения остро необходимо лишь для определенных категорий читающих - для тех, кто только овладевает навыками чтения, и для тех, кто изучает русский язык как неродной. В соответствующих учебных пособиях (в букварях, в учебниках для нерусских учащихся) буква ё употребляется последовательно, независимо от того, какие правила являются обязательными для основной массы выпускаемой печатной продукции.

■ 2в.  В тех случаях, когда произношение вызывает сомнение, требование последовательно употреблять ё привело бы к большим трудностям в практике печати. Так, очень нелегко (а в ряде случаев и невозможно) было бы решить вопрос о написании ё или е при издании текстов многих авторов XVIII-XIX вв. Р.Ф.Брандт сетовал, что «по вине нашего этимологического правописания» можно в таких случаях «усумниться в намерениях автора. Как, спрашивается, Пушкин произносил 1-ю строфу своего знаменитого «Анчара», где при обыкновенном произношении не хватает одной рифмы? ... Провинился ли поэт в этом месте мнимою, буквенною, рифмой или же он произносил вселённая, или, напротив того, - раскаленной?» (1901). В примере, который смутил Р.Ф.Брандта, пушкинское произношение, безусловно, можно установить (конечно, раскаленной, а не вселённая), но сколько найдется случаев, где оно неустановимо! (В частности, во всех его прозаических произведениях). И можно согласиться со следующим высказыванием Брандта: «Что орфография молчит относительно подобных вещей у Пушкина и других образцовых писателей - это отнюдь не заслуга» (1901).

Теперь уже невозможно восстановить то, о чем «орфография молчала» больше столетия. Очевидно, введение обязательного употребления ё в практике печати потребовало бы особых правил для изданий авторов XVIII-XIX вв. Но насколько можно было бы гарантировать их выполнение при массовости таких изданий?

■ 3а.  Обязательное употребление ё облегчало бы чтение и понимание текста, различение и узнавание слов по их письменному облику.

■ 3б.  Не следует все же слишком преувеличивать практическое значение последовательного употребления ё. «Терпимость орфографии к возникающим вследствие отсутствия буквы ё орфограммам объясняется тем, что таких орфограмм немного» (Н.С.Рождественский 1941).

«Если число таких орфограмм, значение которых выявляется только из контекста, невелико, как это имеет место в данном случае в русском языке, то указанный недостаток графики мало ощутим. Неудивительно, что употребление буквы ё ограничено учебными пособиями» (Л.Р.Зиндер 1960).

«Показательно, что, несмотря на всю обоснованность употребления ё, оно до сих пор не может завоевать себе места в нашей орфографии. Очевидно, практические требования не осложнять письмо берут верх над теоретическими мотивами относительно систематичности и последовательности письменного обозначения фонем» (А.Н.Гвоздев 1960).

■ 4а.  При последовательном употреблении ё письменный облик всех слов, включающих фонему <о> после мягких согласных в ударном слоге, содержал бы указание на место ударения.
«Так, например, обозначение особой буквой гласного о в последнем слоге кратких причастий типа перенесён, переведён, заплетён указывало бы читателю, что... этот слог должен быть ударяемым (неправильное произношение таких причастных форм, как перенесен, переведен и т. п., приходится слышать довольно часто).

Наоборот, в формах женского и среднего рода и множественного числа написание в тех же причастиях буквы е указывало бы, что их следует произносить с гласным э неударяемым (ударение должно быть на окончании): перенесена, переведена, переплетена, перенесены, перенесены и т. д. (диалектные перенесена, перевезена, перенесено, переведено, перенесены, переведены и т. п. также нередко переносятся в литературную речь)» (А.Б.Шапиро 1951).

■ 4б.  Однако в связи с этим возникли бы и затруднения. Система русского письма в целом не требует от пишущих фиксирования места ударения в словах. С введением обязательного употребления ё это требовалось бы при написании всех слов, в которых ударение падает на слог с <о> после мягких согласных. Слова и формы, имеющие двоякое ударение, могли бы и писаться двояко, и в этих случаях пишущие должны были бы привыкнуть производить выбор между двумя акцентными вариантами: повторённый или повторенный, взвихрённый или взвихренный, раздроблённый или раздробленный, гравёр или гравер, планёр или планер, дрёма или дрема, окунёвый или окуневый, тополёвый или тополевый, пёстро или пестро, мёртвы или мертвы, тверды или тверды и мн. др. В отдельных случаях пишущим пришлось бы устанавливать, имеется ли в слове второе (побочное) ударение: трёхэтажный или трехэтажный, мертворождённый или мертворождённый, пестротканый или пестротканый, тёмно-красный или темно-красный и т. п.

■ 4в.  Распространено мнение, что написания, в которых оказывается сигнализированным место ударения (к ним принадлежат, например, все прилагательные на -ой: валовой, языковой, подвижной, некоторые суффиксальные прилагательные: грошовый, парчовый и др.), относятся к достоинствам русского письма. Но поскольку системой русского правописания в целом обозначение места ударения не предусмотрено, такие написания можно считать скорее недостатком: по отношению к закономерностям русского ударения совокупность этих написаний (и тем самым совокупность слов с обозначенным ударением) случайна, для пишущих же с ними связаны определенные трудности.

■ 5.  При обязательном употреблении ё можно счесть вполне реальными и практически приемлемыми некоторые частные орфографические предложения.

а)  Неоднократно выдвигалось предложение употреблять для обозначения <о> после шипящих только ё, совершенно устранив написания с о. Это предложение резко антифонематично (и поэтому совершенно неприемлемо) при факультативности ё. При обязательном употреблении ё все существенные недостатки этого предложения устраняются. Написания щека - щёки, человечек - крючёк, грушей - душёй, вяжет - ржёт и т. п. противоречили бы фонематическому принципу не больше, чем написания, реализующие другое (также последовательное) предложение: щека - щоки, человечек - крючок, грушей - душой, вяжет - ржот. При этом написания с ё обеспечивали бы сохранение частичного тождества графического облика морфем.

б)  Для передачи <jо> в заимствованных словах применяются орфограммы, никогда не используемые в русских словах: йо (йод, майор), ьо после согласной (бульон, каньон). Не раз выдвигалось предложение заменить эти специфические орфограммы обычными (ёд, маёр, булъён, канъён). Этим уменьшалось бы число частных правил. При обязательном употреблении ё предложение более осуществимо, чем при факультативности этой буквы (и, следовательно, при возможности написаний ед, маер, булъен, канъен).

■ 6а.  Обязательное употребление ё осложнило бы школьную практику: внимание учителей было бы постоянно направлено на проверку наличия «точек над е», непостановку точек приходилось бы считать за ошибку (или нужны были бы особые оговорки).

■ 6б.  Этого можно избежать, признав употребление ё абсолютно обязательным только в печати, а в рукописных текстах - лишь желательным (Р.И.Аванесов 1963).

II.  Употреблять букву ё при передаче слов, в которых представлена под ударением фонема <о> после мягких согласных или сочетание <jо>, только в необходимых случаях:
а)  для предупреждения неправильного понимания слова: всё в отличие от все, нёбо в отличие от небо и т. п.;
б)  для предупреждения неправильного произношения: белёсый, издёвка (а не белесый, издевка);
в)  для указания на правильное произношение малознакомого слова или собственного имени: гёз, фён, Конёнков, Кёльн и т. п.
(Я.К.Грот 1876; Проекты свода 19362-1955; Дискуссия 1954; Свод 1956; Дискуссия 1962; Проект 1964).

Примечание. Собственно, употребление буквы ё в практике при ее необязательности означает не что иное, как стремление следовать данному правилу.

■ 1.  Данное правило не обеспечивает проведения фонематического принципа (фонемы <о> и <э> в ударном положении различаются только в определенных случаях). Оно не проводит и никакого другого принципа правописания.

■ 2а.  При условии строгого соблюдения данного правила сохраняется почти все ценное, что дает предыдущее предложение (см. п. 2а и 3а), и не возникает трудностей, связанных с последовательным употреблением ё (см. п. 2в, 4б, 6а).

■ 2б.  Но дело как раз в том, что данное предложение практически трудно осуществимо.
«...Рекомендованное „Правилами русской орфографии и пунктуации” написание ё с целью установления различий между словами и их формами не соблюдается даже в самых необходимых случаях. Проявляется сила инерции в орфографии: там, где буква ё не обозначается в силу необязательности, она не обозначается и вопреки явной необходимости» (А.А.Сиренко 1963).

■ 3а.  При обязательном употреблении ё повышается информация, которую несут написания с е в этом случае написание афера не может иметь звуковое значение а[ф'о]ра. При данном правиле, даже если соблюдать его последовательно, любое написание с е может быть прочтено так же, как написание с ё.

Поэтому читатель не застрахован от неправильного прочтения отдельных слов в недостаточно ясных случаях. Это касается, например, все и всё.
«Спасением из положения едва ли будет, если мы в „сомнительных” случаях будем писать всё. Этим способом мы можем заставить читателя прочесть всё, когда контекст подсказывает все; но никак не удастся заставить прочесть все, если по контексту вероятнее оказывается чтение всё. Глаз читателя, привыкший в начертании все видеть всё, здесь именно так и прочтет, и читатель не обязан догадываться, что в данном случае ему необходимо делать грамматический разбор и обнаруживать, что данное место „сомнительное”, и потому начертание все в данном случае имеет дифференциальное значение» (Б.В.Томашевский 1927¹).

¹  См.: Б.В.Томашевский. Писатель и книга. М., 1959, стр. 213 (работа была впервые опубликована в 1927 г.).

■ 3б.  Недостаточная информация написаний с е при «необязательном ё» может быть восполнена в необходимых случаях дополнительными графическими средствами.

См., например, как решена эта задача Г.А.Гуковским в изданиях басен Крылова 1936, 1938 и 1940 гг. (в Детгизе):

 
Велеть молчать - так власти нет,
Просил - так просьба не берēт.
Придумал наконец и за соседом шлēт.
 

(«Откупщик и сапожник»)

 
Когда в товарищах согласья нет,
На лад их дело не пойдēт
 

(«Лебедь, щука и рак»)

Если не обозначить графически «не-ё» современный читатель (несмотря на рифму!) может прочесть привычно для себя: бе[р'о]т, ш[л'о]т, пой[д'о]т.

А вот другое графическое решение той же задачи:

 
Знать за все мои молитвы за слéзные,
Вить гнездо тебе, моя орлица безгнéздная
 

(М. Цветаева. Царь-девица. М., 1922)

Обозначение «не-ё» особенно необходимо в таких случаях, как смутившая Р. Ф. Брандта рифма из пушкинского «Анчара»:

 
В пустыне чахлой и скупой,
На почве, зноем раскаленной,
Анчар, как грозный часовой,
Стоит - один во всей вселенной.
 

Современный читатель, только дойдя до слова вселенной, понимает, что двумя строками выше надо было прочесть раска[л'э]нной, а не привычное раска[л'о]нной. Иное дело, если бы было напечатано раскалēнной или раскалéнной.

III.  Совсем не употреблять букву ё; все слова, в которых представлена под ударением фонема <о> после мягких согласных или сочетание <jо>, писать с буквой е (Г.П.Павский 1841; Дискуссия 1962, 1962; Дискуссия 1964).

■ 1.  «Если ставить две точки везде, где слышен выговор jо, то написание будет слишком пестро; если же ставить их только в немногих словах, то чем эти слова заслужили отличие перед прочими, в которых тот же звук слышен?... Для избежания многих несообразностей и обоюдностей не лучше ли принять за правило, чтобы правописание везде постоянно ставило гласную е? Пусть сам выговор по своим законам произносит ее то за е, то за jо, то за о. Если наше правописание во многих случаях не склоняется на сторону выговора, то и здесь нет ему нужды быть уступчивым. Будем писать: ель, елка, щеть, щетка, а произносить будем: ель, j'олка, щеть, щотка» (Г.П.Павский 1841).

■ 2.  Все, что можно возразить на это, уже высказано при разборе предыдущих предложений.

___________________________

Обзор предложений по усовершенствованию русской орфографии: XVIII-XX вв. /В.З.Букчина, Н.А.Еськова, Л.Г.Калакуцкая и др. - М.: Наука, 1965. - 500с.

От себя добавлю:
Данная статья была опуликована в 1965 году — более полувека назад.

Большая часть объяснений отказа от последовательного использования буквы ё явно устарела. Часть из них опровергается здесь же, по тексту статьи. В частности, утверждение о том, что последовательное использование буквы ё приведёт к проблемам при чтении авторских художественных текстов прямо опровергнуто приведёнными здесь же примерами.
Автор явно поставил е, но мы, по привычке, читаем её словно ё. Если бы не выработанная привычка мысленно "добавлять точки" над буквою е — таких проблем бы не возникало. Слова читались бы именнно так, как были написаны автором.

Из числа не опровергнутых аргументов можно отметить сложности при написании этой буквы от руки и невозможность предложить и массово внедрить приемлемый альтернативный печатный символ в полиграфии.
Но мы уже лет 30-40 не пишем больших текстов от руки.
Сегодня мы живём в век электронных текстов и электронных шрифтов. Благодаря новым технологиям стало возможным нарисовать новый символ для буквы ё. А для распространения нового символа достаточно будет стандартным образом обновить файлы шрифтов на пользовательских устройствах.

Возможный альтернативный символ представлен на этом сайте и использован при отображении моих комметнариев на этой странице.